Острота, боль, значения сегодняшней даты - 27 января, давно затерты формальным официозом, пафосными словами, обязательными концертами и красными гвоздиками, а главное тем, что очевидцев тех страшных событий почти уже не осталось в живых. Ведь даже тем, кто был рожден в 41 сейчас уже 71. Поколение практически исчезло. В нашей семье эту дату тоже не праздновали и не отмечали в общем смысле этого слова. Даже когда была жива бабушка, пережившая и выжившая в этом ужасе и с лихвой повидавшая боль и отчаяние других. Бабушка была фельдшером и самую страшную, первую блокадную зиму она еще ходила по вызовам (пока могла). И рассказы ее «разбивали» те «лакировки», которыми нас активно потчевали в школе еще во времена СССР. Рассказы о том, как на рынке продавали студень, в то время, когда не то что мяса, хлеба не было. И те, у кого было что обменять и продать покупали его, хотя и догадывались из чего, вернее из кого он сварен. Ведь части тел с отрубленными «мягкими местами» валялись и в промерзших квартирах и на льду Невы (там, где были протоптаны тропы с левого на правый берег - бабушка жила на Мытнинской), люди попадали в руки каннибалам и пропадали. И честно говоря, у меня нет желания кого-либо осуждать или оправдывать. Потому что я представляю, какой хаос и беспредел, с высочайшей долей вероятности, творился бы сейчас в такой катастрофе. Просто я вспоминаю «ситуации». Ну, например, предпринимателя, который продавал по бешенной цене воду пассажирам, поезда, застрявшего после катастрофы под палящим степным солнцем, превратившим в душегубку вагоны. «Это – бизнес!» - говорил он. С холодцом тоже был бизнес…. Хотя верю, что сегодня, как и тогда, «оскотинились» бы не все. Так вот, возвращаясь к сегодняшней дате. Меня и многих моих сверстников, воспитывали «во блокаде», как сейчас пытаются некоторых воспитывать «во Христе». В безумном уважении к хлебу насущному, в любом его проявлении – от корки «ржаной черняшки», до банки черной икры. Считалось страшным преступлением не доедать, а уж тем более, выбрасывать хлеб, да и любую другую еду. «Призрак» блокадных дней висел над нами, поэтому съесть нужно было любой ценой. Именно поэтому мне сейчас так сложно на «шведских столах». Я несколько раз ловила «мелькавшую» в подсознании мысль – завтра еды может уже не быть. Что это – генетическая память? Огромным стрессом для меня было одно из мероприятий, которое я организовывала для представителей крупных московских компаний – партнеров моего заказчика. Во время уик-энда в фешенебельном «дачном клубе» напитки и закуски были организованы по системе «нон-стоп». Пиво, вино, виски, шашлыки, плов, закуски к пиву, завтрак, обед, ужин, банкет – «лились рекой». А объедки, огрызки, кусочки, стаканчики с недопитыми напитками – усеяли всю округу. Эти, вполне состоявшиеся и состоятельные люди, вели себя по пословице «не съем, так понадкусываю». Я еле скрывала отвращение к ним, вернулась с мероприятия абсолютно больной. «Сладкая жизнь» потихоньку нивелирует воспитание людей и моего поколения, и мое в том числе. И вот уже идет в помойку забытый и просроченный йогурт, остатки пюре, корка плесневелого хлеба… И вот я уже твержу себе, что надо уважительнее и бережнее относиться к продуктам и учить этому своих детей. Не из-за бедности, не из-за того, что в Африке миллионы голодных, а потому что когда-то от голода умерли и похоронены неизвестно где мои дяди и тети, прабабушка и прадедушка, и потому, что я не хочу такой участи для своих детей.