СЕВИЛЬЯ. Из нашей прибрежной португальской деревни до Севильи два часа езды, так что грех было не воспользоваться возможностью посетить столицу Андалусии. Город величав и привлекателен для изучения, а когда еще сюда доберешься и доберешься ли вообще…

В каждом уважающем себя испанском, да и не только испанском, городе есть площадь Испании. В Севилье она вся витиеватая такая в мавританском стиле. Причем относительно новая – ей еще и ста лет нет, а выглядит как пятивековое пристанище эмиров с огромным ландшафтным парком.

Кафедральный собор. Самый большой готический собор в Европе.

Залезли на девяностометровую Хиральду двенадцатого века, откуда открывается панорамный вид на город. Подъем на неё винтовой, но пологий, - в старину наверх взлетали на скакунах.

С башенки скатился в поступательном движении, сиганув по инерции кубарем прямо в близстоящий ресторанчик, в объятия вкусняшек-топасиков и парочки кувшинов Сангрии.

Хумус, мусака, тортилья с картофелем, фалафель, курица в карри, козий сыр с медом, бокадилья-шаверма. Арабские гены нашли свое отражение и в гастрономическом ассортименте. После обеда вместо типового экскурсионного автобуса, здравому смыслу вопреки и многообразия ради, провели часовую прогулку рысцой – протряслись в экипаже по мостовым, понюхав параллельно лошадку. Опосля опять пришлось упасть в креслице на Plaza Nueva – унимать тремор туловища бокалом сухенького.

Очень сожалел, что не нашел дороги к Музею изящных искусств, с работами «Севильской школы» во главе с моим любимым Эстебаном Мурильо. Поцеловал закрытые в воскресенье двери «El Corte Ingles». Тут же пересидел с мыслью, что остался без новой бобочки от «Paul&Shark», в скверике на скамейке в компании революционера, в начале девятнадцатого века руководившего восстанием против вторжения Наполеона.

Кинул прутик в стайку белых голубей. Вспомянул поэта с «философской-философской» притчей про червяка и крота. «Такая вот жизнь – без упрека, без фальши… Он искал, он искал… но его нашли раньше».